Ошибки ленина при его власти

На этой неделе исполнилось 144 года со дня рождения Владимира Ульянова (Ленина). Человека, перевернувшего мир в XX веке и отложившего на него неизгладимый отпечаток.

Созданный в СССР социализм, каким его помнят те, кому сегодня за 45, конечно, очень сильно отличался от того идеала, к которому стремились поколения русских и европейских революционеров. Его экономика была негибкой и затратной, а в его политической системе не было даже намека на демократию и элементарные политические права и свободы граждан.

В этой статье я намеренно не буду подробно останавливаться на том позитивном, что было привнесло в повседневную жизнь людей октябрьской революцией 1917 года ― главным детищем Ильича.

Во-первых, потому, что уже много раз об этом писал, а во-вторых, потому что, в данном случае, хотел бы остановится не на победах, а на ошибках лидера русской революции, без осмысления которых ни о каком будущем социализме не может быть и речи.

Позитивный опыт 74 лет советского социализма, дополненный 23 годами капитализма в современной России, состоит, например, в том, что мы теперь точно знаем, что ряд сфер современного общества, такие, как скажем, образование, наука, медицина не только могут успешно существовать вне рынка, но и должны быть выведены за его рамки.

К выдающемся достижениям ленинской политики относится утверждение реального равноправия полов. После 1917 года в Советской России впервые в мире было достигнуто не только юридическое равенство женщины и мужчины в политической сфере, но и реальное равенство в сфере личностных и семейных отношений.

Достижением стала и ликвидация любых форм дискриминации людей по расовым и национальным признакам. И это на фоне того, что в демократических США межрасовый брак вплоть до 60-х годов 20 века в более чем 20 штатах считался уголовным преступлением! На законодательном уровне закреплялась сегрегация по расовому признаку и в колониях не менее демократичной Британской империи. Например, писатель Борис Житков, описывая английский Сингапур начала XX века, рассказывает о местах в общественном транспорте ― одни «только для белых», другие строго только для «цветных»…

Конечно, здесь обычно вспоминают о депортациях народов и политике государственного антисемитизма в СССР времен Сталина, но к этому Ленин уж точно отношения не имеет. И то, и другое имело место через 20 лет после его смерти.

Однако не будем ничего и никого идеализировать. Традиционно большая часть негативных явлений «советского» социализма объясняется наследием сталинизма. Что в целом верно. Однако было бы неверно утверждать, что Ленин, как теоретик и практик революции, не приложил к этим явлениям руку.

Мне представляется, что основная ошибка Ленина состояла в том, что он попытался построить социализм государственными методами, осчастливить народ сверху.

Дискуссии о том, возможен ли социализм в совершенно не готовой к нему аграрной патриархальной стране, по преимуществу неграмотной (по переписи 1897 года читать и писать в России умели только 21% населения), и правильно ли приходить к нему не в результате массового народного движения, а путем верхушечного военного переворота, велись русскими и европейскими социалистами еще задолго до Ленина.

Большинство дореволюционных русских марксистов, прежде всего, Георгий Плеханов считали, что это невозможно. Что вначале капитализм должен провести свою черновую цивилизаторскую работу. А именно, превратить одну (понятно, что меньшую) часть крестьян из патриархальных общинников в буржуазных фермеров, а другую в наемных работников города и деревни, ввести всеобщее образование, окультурить их, а затем…

Ленин отвечал ему: а почему бы не сделать наоборот? Почему вначале не взять власть, а затем, используя государственные рычаги, ликвидировать неграмотность, подтянуть народ культурно и быстро создать экономический базис социализма?

Между прочим такой вариант, причем именно для России того времени, не исключал и Карл Маркс. Отвечая на письмо русской революционерки Веры Засулич, возможно ли установление социализма в России на основе ее крестьянской общины, путем революционного переворота, устроенного кучкой революционеров, основоположник научного коммунизма писал, что именно в России того времени (начало 80-х годов XIX века), возможно воплощение самой смелой «бланкистской фантазии».

Напомню, Огюст Бланки — французский революционер, родоначальник теории заговора в пролетарском движении. Не случайно, позже, некоторые оппоненты Ленина называли его «бланкистом»…

Впрочем, Ленин не был государственником. Он был марксистом, а теория марксизма утверждает, что как только пролетариат берет государственную власть, государство как аппарат насилия и принуждения тут же начинает отмирать, а вместе с ним начинают отмирать и классы, в том числе, и пролетариат.

После вполне бланкистского военного переворота, блестяще проведенного в октябре 1917-го большевиками, жизнь сразу же стала вносить коррективы в теорию. Отмененную регулярную армию ― этот костяк «аппарата насилия и принуждения» — пришлось срочно восстанавливать. Причем привлекать к ее воссозданию тысячи старых царских офицеров. Классы частично были отменены, однако некоторые отменяться не хотели. Крестьяне упорно не желали знать своего счастья и идти в казарменный коммунизм, выстроенный большевиками в 1918-1919 годах. Начались восстания на селе. Пролетариат тоже никуда не исчез.

Но самое неприятное, что взамен экспроприированных помещиков и капиталистов на глазах начал появляться и быстро укрепляться новый эксплуататорский класс. Из ново-старых государственных чиновников. В 1922 году Ленин был вынужден признать: «мы должны по совести сказать обратное, что мы называем своим аппарат, который на самом деле насквозь еще чужд нам и представляет из себя буржуазную и царскую мешанину».

Другую (меньшую) часть этого аппарата представляли бывшие революционеры и «сознательные» рабочие. Впрочем, со временем эти отличия исчезли и появился единый монолитный слой новой государственной бюрократии.

В свое время, оппонент Маркса в I Интернационале, «отец» анархизма и русского народничества Михаил Бакунин предсказывал такую ситуацию. По его словам, рабочий, став государственным чиновником, очень быстро забывает, что когда-то был рабочим…

К 80-м годам XX века этот слой государственной бюрократии в СССР и странах «народной демократии» наконец четко осознал свой собственный классовый интерес ― необходимость конвертировать свою политическую власть в собственность.

Таким образом государственный социализм, выстроенный в СССР и странах Восточного блока к началу 1990-х годов эволюционировал в государственный капитализм. На самом деле это было не так сложно. Достаточно вспомнить, что на международном уровне советский госаппарат практически всегда использовал государственно-капиталистические инструменты. Например, формировал цены на товары советского экспорта, исходя не из директивных цен, а из конъюнктуры мирового рынка.

Сегодня, после 74 лет «советского» социализма, и почти четверти века постсоциалистического развития, учитывая китайский, ливийский опыт и опыт латиноамериканских стран, вроде «социализма Чавеса» в Венесуэле, мы должны констатировать, что попытки установить этот строй в странах, толком не прошедших через капитализм, всегда и везде приводят к одному и тому же.

А именно к созданию патерналистского общества, в котором чиновники государственного аппарата выступают в роли благодетелей общества, распределяя общественные блага среди народа и требуя взамен его безусловную лояльность и беспрекословное подчинение.

Как показала история, методами государственного социализма можно решить те или иные общенациональные задачи. Например, в области образования, науки, промышленности или медицины. Можно создать новые отрасли производства. Но невозможно главное. Методами государства-отца невозможно освободить человека от насилия, эксплуатации и несвободы. То есть, этими методами невозможно то, ради чего, собственно, лучшие умы человечества и стремились всегда к более совершенному, более справедливому обществу.

В чем еще ошибся Ленин?

В таком ключевом, по его собственному мнению, понятии, как диктатура пролетариата. Ленин определял ее как власть, основанную исключительно на прямом насилии. Между тем Маркс, говоря о диктатуре пролетариата, имел ввиду другое. В частности то, что любое государство являет собой диктатуру того или иного класса или классов. В том числе, и наиболее развитая буржуазная демократия.

Тут логично было бы задать вопрос: если буржуазная диктатура (в форме буржуазной демократии) использует не только грубую силу, если при этом виде государства может существовать свобода слова, собраний и печати, то почему пролетарская диктатура не может использовать эти же инструменты?

Этим вопросом Ленин не задавался. Возможно именно поэтому его желание восстановить деятельность меньшевистской партии после гражданской войны, не вызвало никакого интереса у его товарищей-большевиков… Возможно в 1937 году, стоя у стенки перед расстрельной командой, многие из них запоздало вспоминали об этом…

Еще одной ошибкой Ленина была волюнтаристская отмена товарно-денежных отношений после революции, создание системы военного (читай, казарменного, коммунизма), фактически и приведшего к масштабной гражданской войне в России.

В его произведениях вплоть до 1919 года мы почти нигде не видим сомнений в том, что именно эту сверхцентрализованную систему, где нет места никаким, даже самым незначительным, проявлениям рыночной стихии, он представлял себе, как собственно коммунистическую.

Что, в общем, тоже объяснимо. До революции большинству радикальных социалистов задача создания коммунистической экономики казалось до смешного простой. Надо лишь соорудить систему всеобщего контроля и учета производства и распределения, разумно (соответственно средним потребностям) распределять материальные ресурсы и организовывать труд, и вопрос строительства социализма в общем и целом будет решен. В общем, организация экономики по принципу единой фабрики. Для организации этой общенациональной «фабрики» использовались по преимуществу административные и силовые рычаги по принципу «не умеешь ― научим, не хочешь ― заставим».

Что из этого получилось ― хорошо известно.

К чести Ленина заметим, что пересмотр «всей нашей точки зрения на социализм» произошел у него достаточно скоро. Уже в 1919 году, еще в разгар гражданской войны, он призывает заменить ключевое звено «военного коммунизма» — продразверстку ― на продовольственный налог. С тем, чтобы крестьяне имели право отдавать государству не всю произведенную ими продукцию, а лишь часть, распоряжаясь другой по своему усмотрению. В том числе, чтобы могли открыто продавать ее на рынке.

Товарищи Ленина по партии отказываются понимать его. Он продолжает их убеждать, но до поры безуспешно. Однако положение в стране хуже с каждым днем, и весной 1921 года объявляется новая экономическая политика ― НЭП, принесшая феноменальные результаты. Темпы роста экономики в стране в период ее действия ― с 1921 по 1927 годы доходят до 36% в год. Напомним, что рост китайской экономики в 80-90 годы XX века на 10% в год называли не иначе как «экономическим чудом».

К 1930 году Иосиф Сталин под предлогом борьбы с «кулаками» уничтожает возникшего в 1920-е годы российского, украинского, белорусского фермера, как класс. На обочину советской экономики уходит, а затем почти исчезает любая, в первую очередь, производственная, кооперация ― главное звено ленинского зрелого социализма, на которую Ильич возлагал в последние годы своей жизни большие надежды.

Темпы роста советской экономики начинают падать, причем в некоторых отраслях катастрофически. Так, объемы производства мяса на уровне 1927 года были восстановлены только к середине 1950-х годов.

Но сегодня стоит задаться вопросом: а могло ли тогда получиться иначе? Был ли готов к такому вот «правильному» социализму ― с политической демократией, как минимум, не меньшей, чем в самой развитой буржуазной демократической республике, к экономике самоуправляющихся трудовых коллективов, полуграмотный патерналистски настроенный патриархальный народ?

Была ли готова к нему партия большевиков, вначале представлявшая собой ничтожную кучку революционеров, а затем — многомиллионный бюрократический аппарат, основу которого составляли все те же выходцы из низов все того же малограмотного и патриархального народа?

Ответы на эти вопросы обычно даются диаметрально противоположные. Одни исследователи говорят, что после февраля 1917 года надо было не мудрить, а просто последовательно развивать молодую российскую демократию и молодой российский капитализм. Другие говорят об опасности консервативного реванша, существовавшей в то время. Третьи ― о том, что вполне могло получиться так, что капитализм получился бы не передовой, а какой-нибудь «периферийный», латиноамериканский.

Но история, как известно, не знает сослагательного наклонения. У нее единственное назначение ― она учит. Впрочем, лишь тех, кто хочет учиться.

Александр Желенин

Перейти на страницу автора

Причины кровавых конфликтов на постсоветском пространстве, свызванных межэтническими разногласиями, политические элиты России связывают исключительно с ошибочной национальной политикой, разработанной В.И.Ульяновым (Лениным), и проводимой многими десятилетиями Советским государством. Ошибся ли Ленин? Или, быть может, все современные межнациональные проблемы результат бездарного руководства государствами, возникшими на постсоветском пространстве?

В основе ленинского подхода к решению межнациональных проблем было признание права наций на самоопределение, которое было поддержано решением Лондонского международного социалистического конгресса 1886 года и впоследствии вошло в Программу Российской социал-демократической рабочей партии (1903 год). Таким образом, Ленин опирался исключительно на теоретические представления, сформировавшиеся задолго до их практической реализации в период формирования первого многонационального социалистически ориентированного государства на обломках Российской империи.  Праву наций на самоопределение В.И.Ленин посвятил обширное исследование. В этой работе он писал:

Буржуазия всегда на первый план ставит свои национальные требования. Ставит их безусловно. Для пролетариата они подчинены интересам классовой борьбы. Теоретически нельзя ручаться наперед, отделение ли данной нации или ее равноправное положение с иной нацией закончит буржуазно-демократическую революцию; для пролетариата важно в обоих случаях обеспечить развитие своего класса; буржуазии важно затруднить это развитие, отодвинув его задачи перед задачами «своей» нации. Поэтому пролетариат ограничивается отрицательным, так сказать, требованием признания права на самоопределение, не гарантируя ни одной нации, не обязуясь дать ничего насчет другой нации…

Суть ленинского подхода к национальному вопросу состояла лишь в том, насколько его решение влияет на исход борьбы «за демократическую республику и за социализм». Он писал буквально следующее:

Не дело пролетариата проповедовать федерализм и национальную автономию.., неминуемо сводящиеся к требованию создать автономное классовое государство. Дело пролетариата – теснее сплачивать как можно более широкие массы рабочих всех и всяких национальностей, сплачивать для борьбы на возможно более широкой арене за демократическую республику и за социализм… Таким образом, общая, основная, всегда обязательная программа соц.-дем. России должна состоять лишь в требовании полного равноправия граждан (независимо от пола, языка, религии, расы, нации и т.д.) и права их на свободное демократическое самоопределение. Что же касается до поддержки требований национальной автономии, то эта поддержка отнюдь не является постоянной, программной обязанностью пролетариата. Эта поддержка может стать для него необходимой лишь в отдельных, исключительных случаях.

Сразу же после победы Октябрьской революции правом нации на самоопределение не преминули воспользоваться социал-демократы Финляндии. Причем соответствующее постановление советского правительства подписали и В.И.Ленин, и Л.Д.Троцкий.  В соответствии с обещаниями, данными в Программе РСДРП (б).

В дальнейшем в ходе Гражданской войны на территории бывшей Российской империи возникали и исчезали различные национальные квазигосударства. К концу 1922 года здесь сформировались советские социалистические республики РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР, делегации от съездов которых подписали Договор об образовании СССР, утверждённый 30 декабря 1922 года I-м Всесоюзным съездом Советов и подписанный главами делегаций. С этого формального момента в СССР начала формироваться общая гражданская идентичность, построенная на идее дружбы народов, — советский народ.

После принятия решения по национальному вопросу в рамках строительства первого в мире социалистического государства прошло почти столетие! Практика строительства социализма, сосуществования различных социально-экономических систем, распада социалистического содружества, ликвидации СССР и большинства социалистических несомненно требуют корректировки ленинского подхода к решению проблемы в рамках развития социалистического движения. Более того, что в настоящее время еще окончательно не решена правовая коллизия, возникающая при конфликте права наций на самоопределение и правом государства сохранения своей целостности (территориальной, экономической, культурной, правовой и т. д.). Это приводит к жестоким столкновениям как внутри капиталистических государств, так и между ними и никак не связанно с проблемами социализма, с ленинским подходом к решению  национального вопроса, реализованным при образовании СССР.  Конфликты и на Украине, и в Белоруссии связаны, в первую очередь, с различием интересов вновь сформированной буржуазии этих стран и России, а никак не с «наследием СССР». Именно различные социально-экономические интересы класса буржуазии и их национальных государств, а не культурологические различия между народами этих стран являются основным источником внутри- и межгосударственных конфликтов. 

В рамках современного марксизма национальные вопрос поднимает интересные теоретические проблемы.

В.И.Ленин обратил внимание на то, что

Есть некоторое сходство между тем, как человечество должно прийти к уничтожению классов и как оно должно прийти к позднейшему слиянию наций. Именно: к уничтожению классов ведет только переходная стадия диктатуры угнетенного класса. …подлинное искоренение национального угнетения, и критерий этой действительности в политическом смысле заключается как раз в свободе отделения. Свобода отделения – лучшее и единственное политическое средство против идиотской системы мелких государств и национальной обособленности, которая, к счастью, неудержимо разрушается всем развитием капитализма.

В этом небольшом тексте интересны следующие ленинские мысли. 

• Прежде всего, обращает на себя внимание парадокс в том, что свобода отделения  – лучшее и единственное средство против обособленности. Вероятно Ленин исходил из этого, подписывая акт об отделении Великого Финляндского княжества от России. Действительно, как подтверждается историческим развитием последних десятилетий, обособленность неудержимо разрушается всем развитием капитализма. Но объединение мелких государств идет по другим направлениям. Финляндия объединилась с Западной Европой, являясь членом Европейского Союза и активно сотрудничая с НАТО. Это же касается прибалтийских лимитрофов-членов НАТО. В эту же сторону смотрят элиты Украины, Белоруссии, Армении, Грузии.  Свобода отделения в сочетании со свободой присоединения к другому сообществу! И никакого парадокса.
• Кроме того, на размышление наталкивает часто используемое Лениным понятие «национальное угнетение». Так, например, критикуя представления  О.Бауэра о «культурно-национальной автономии», В.И.Ленин подчеркивал, что при этом подходе вся политическая власть остается в руках угнетающей нации. В заметке к тезисам «Социалистическая революция и право наций на самоопределение» он писал — «к слиянию наций ведет только освобождение угнетенных наций». Таким образом, в правовой плоскости проблема сводится к строго формальному определению того, что считать угнетением. Этот вопрос только на первый взгляд может показаться наивным. Проблема в том, что понятие угнетение не является чисто социально-экономическим, но во многом и психологическим, и культурологическим понятием. Например, националисты Украины (да и не только) упрекают  великороссов в том, что они их угнетали во времена СССР при том, что социально-экономическое положение жителей УССР (как и прибалтийских республик) было по объективным критериям гораздо лучше, чем в Российской Федерации. Единственным объективным и бесспорным свидетельством «угнетения» является то, что в те времена русский язык был языком межнационального общения советского народа. Кстати, «прогрессивную общественность» не возмущает факт экспансии английского языка фактически ставшего единственный языком межнационального общения не только в ЕС, но и во всем мире. Даже финны, боровшейся с распространением русского языка в Великом княжестве, смирились с тем, что английский язык активно вытесняет из сферы общения государственный шведский язык, а в Эспоо, пригороде Хельсинки, по факту является официальным языком.

На современном уровне развития социальных  и естественных наук ленинский подход к решению национальной проблемы, основанный на том, что «для пролетариата важно…  обеспечить развитие своего класса; буржуазии важно затруднить это развитие, отодвинув его задачи перед задачами «своей» нации», для сторонника социализма уже не кажется столь очевидным, как столетие тому назад. За последние время задачи и формы классовой борьбы предстали во всем многообразии, причем в разных странах перед обществом стоят разные задачи, решение которых приводит к возникновению новых форм классовой борьбы. Развитие капиталистической социально-экономической формации привело осознанию взаимозависимости социально-экономических классов, осознанию того, что классовая борьба может быть источником развития, снимающая антагонистические противоречия противоборствующих сторон и обеспечивающая поступательное развитие социально-экономической системы на благо всем ее классам и стратам.

Несомненно, что Ленин не допустил ошибки в ответе на национальный вопрос при построении социалистического государства. Но этот ответ также несомненно ошибочен с позиции элит государства победившей контрреволюции. В тоже время проблема межнациональных отношений выходит за рамки чисто социально-экономических отношений и нуждается в теоретическом переосмыслении на основе анализа столетнего развития системы социализма исходя из достижений естественных и общественных наук, достигнутых за это время.